 |
Страница Владимира Ковальджи .. |
 |
"Бедный желудок" или Михайло Ломоносов предупреждает: (для газеты "НГ-религии") |
 |
Однако ж, «разговляться» на Пасху собираются практически все! Непостившимся это ничем особо не грозит (разве что, банальным похмельем). А вот «постников» подстерегают некоторые опасности. Впрочем, они далеко не новы – традициия тут стара и богата. Два с половиной века назад великий русский ученый и литератор Михайло Ломоносов в письме гр. Шувалову изожил свои мысли по этому поводу (и не только), обозначив их как наброски трактата «О сохранении и размножении российского народа». Опуская то, что касается уже прошедших сейчас масленицы и резкого перехода к Великому посту, обратимся к наступающим скоро дням «разговения». Изменилось ли что-то за четверть тысячелетия? Читаем Ломоносова: «…приближается светлое Христово воскресение, всеобщая христианская радость; тогда хотя почти беспрестанно читают и многократно повторяются страсти Господни, однако мысли наши уже на Святой неделе. Иной представляет себе приятные и скоромные пищи, иной думает, поспеет ли ему к празднику платье, иной представляет, как будет веселиться с родственниками и друзьями, иной ожидает, прибудут ли запасы из деревни, иной готовит живописные яйца и несомненно чает поцеловаться с красавицами или помилее свидаться. Наконец заутреню в полночь начали и обедню до свету отпели. Христос воскресе! только в ушах и на языке, а в сердце какое Ему место, где житейскими желаниями и самые малейшие скважины все наполнены. Как с привязу спущенные собаки, как накопленная вода с отворенной плотины, как из облака прорвавшиеся вихри, рвут, ломят, валят, опровергают, терзают. Там разбросаны разных мяс раздробленные части, разбитая посуда, текут пролитые напитки, там лежат без памяти отягченные объядением и пьянством, там валяются обнаженные и блудом утомленные недавние строгие постники.» И тут Михайло Васильевич поднимает «штиль» до пророческого (и цитирует пророка Исаию): «О истинное христианское пощение и празднество! Не на таких ли Бог негодует у пророка: «Праздников ваших ненавидит душа Моя и кадило ваше мерзость есть предо Мною!»» Живописав картину «разговения», Ломоносов, конечно же, не ограничивается жанром обличительной проповеди. Он прежде всего ученый, который в данном случае рассматривает демографическую проблему (вы думали, сия проблема у нас недавно появилась? Как бы не так). Поэтому он переходит далее к научному обоснованию проблемы разговения и его печальных последсвий: «Между тем бедный желудок, привыкнув через долгое время к пищам малопитательным, вдруг принужден принимать тучные и сильные брашна в сжавшиеся и ослабевшие проходы и, не имея требуемого довольства жизненных соков, несваренные ядения по жилам посылает, они спираются, пресекается течение крови, и душа в отворенные тогда райские двери из тесноты тела прямо улетает.» Картина «послепасхального мора» подтверждается ссылкой на вот такой источник почти прямой статистики: «Для уверения о сем можно справиться по церковным запискам: около которого времени в целом году у попов больше меду на кутью исходит?» Вывод ясен: «Неоспоримое есть дело, что неравное течение жизни и крутопеременное питание тела не токмо вредно человеку, но и смертоностно, так что вышеписанных строгих постников, притом усердных и ревностных праздниколюбцев, самоубийцами почесть можно.» Кроме того, чуть выше, говоря о Великом посте, который приходится на конец зимы и раннюю весну (самая поздняя Пасха – конец апреля по ст. стилю), Ломоносов обращает внимание на неприятные для здоровья особенности этого времени года в отечественном климате: «…начало весны, когда все скверности, накопленные от человеков и от других животных, бывшие во всю зиму заключенными от морозов, вдруг освобождаются и наполняют воздух, мешаются с водою и нам с мокротными и цынготными рыбами в желудок, в легкое, в кровь, в нервы и во все строение жизненных членов человеческого тела вливаются, рождают болезни в здоровых, умножают оные в больных и смерть ускоряют в тех, кои бы еще могли пожить долее.» Что же делать? Разъяснения, увещания и вообще просвещение – это, конечно, замечательно. Однако, заранее известно, что их эффективность далеко не так высока, как хотелось бы. Поэтому Михайло Васильевич предлагает нечто большее; на первый взгляд – просто революционное: «Если б наша масленица положена была в мае месяце, то великий пост был бы полной весне и в начале лета, а св. неделя около Петрова дня…» Т.е., предлагает попросту перенести празднование Пасхи на конец июня – начало июля! Тогда Великий пост приходился бы на конец весны и начало лета, что означает для наших краев уже наличие «новых плодов земных и свежих рыб и благораствореного воздуха», да и «сверх того, хотя бы кто и напился, однако, возвращаясь домой, не замерз бы по дороге, как о масленице бывает, и не провалился бы под лед, как случается на св. неделе». Но разве могут такие природно-климатические аргументы быть достаточными для столь радикальных изменений в церковном календаре? Разве может общий праздник вселенской Церкви зависеть от специфики местных условий? Великий русский ученый с горячей убежденностью отвечает: да, может! «Я к вам обращаюсь, великие учители и расположители постов и праздников, и со всякими благоговением вопрошаю вашу святость: что вы в то время о нас думали, когда св. великий пост поставили в сие время (т.е. раннюю весну – ВК)? мне кажется, что вы по своей святости, кроткости, терпению и праводушию милостивый ответ дадите…» И далее Ломосов с дерзновением решается дать ответ от лица святых отцов – в полной уверенности, что он мог бы быть именно таким и не иначе: «Вы скажете:»Располагая посты и праздники, жили мы в Греции и в земле обетованной. Святую четыредесятницу тогда содержать установили, когда у нас полным сиянием вешнего солнца земное богатое недро отверзается, произращает здоровыми соками наполненную молодую зелень и воздух возобновляет ароматными духами; пению нашему для славословия Божия соответствовали бы журчащие ручьи, шумящие листы и воспевающие сладкогласые птицы. А про ваши полуночные стороны мы рассуждали, что не токмо там нет и не будет христианского закона, но ниже единого словесного обитателя ради великой стужи. Не жалуйтесь на нас! Как бы мы вам предписали есть финики и смоквы и пить доброго виноградного вина по красоуле, чего у вас не родиться? Расположите, как разумные люди, по вашему климату, употребите на пост другое способнейшее время или в дурное время пользуйтесь умеренно здоровыми пищами. Есть у вас духовенство, равную нам власть от Христа имеющие вязати и решити. Для толь важного дела можно в России вселенский собор составить: сохранение жизни толь великого множества народа того стоит. А сверх того, ученьем вкорените всем в мысли, что Богу приятнее, когда имеем в сердце чистую совесть, нежели в желудке цынготную рыбу, что посты учреждены не для самоубивства вредными пищами, но для воздержания от излишества, что обманщик, грабитель, неправосудный, мздоимец, вор и другими образы ближнего повредитель прощения не сыщет, хотя бы вместо обыкновенной постной пищи в семь недель ел щепы, кирпич, мочало и глину и уголье и большую бы часть того времени простоял на голове вместо земных поклонов. Чистое покаяние есть доброе жите, Бога к милосердию, к щедроте и к люблению нашему преклоняющее. Сохраните данные Христом заповеди, на коих весь закон и пророки висят: «Люби господа бога твоего всем сердцем (сиречь не кишками) и ближнего как сам себя (т.е. совестию, а не языком)».» Трудно что-нибудь добавить к этой вдохновенной речи… Конечно, в наши дни демографический урон от поста и разговения, вероятно, значительно ниже и занимает в списке причин летального исхода не столь серьезное место, чтобы и впрямь передвигать Пасху на середину лета. Но прислушаться к самим принципам здравой логики одного из достойнейших в нашей истории людей совсем не лишне. Напоследок, раз уж мы коснулись с помощью Ломоносова так живо обсуждаемой ныне демографической проблемы, то коснемся с его же помощью и другого злободневного вопроса – о клерикализации сфер образования и воспитания. В примечаниях к письму с изложением идеи трактата Михайло Васильевич говорит об «обязанностях духовенства» следующее: «…духовенства не одна только должность, чтобы Богу молиться за за кого они должны, но и обучать страху Божию и честным нравам словом и примером, а особливо молодых людей». И даже выражает уверенность, что: «Ежели надлежащим образом духовенство должность свою исполнять будет, то благосостояние общества несравненно и паче чаяния возвысится…» Однако, весь вопрос в том, насколько может оно явить именно надлежащий пример, а не одни слова. Сколь ни важен сам по себе предмет обучения и проповеди, их эффективность сильнейшим образом зависит от личности учителя и проповедника: «Хорошо давать
законы, ежели их исполнять есть
кому. Посмотрите в Россию,
посмотрите в благоустроенные
государства. Пусть будет
примером Германия. А насколько сильно отличается в этом плане день сегодняшний от времен Ломоносова?
|
